У меня такой вопрос-сомнение-предположение.
Допустим я могла психологически загнаться до такого состояния с ПА, головокружениями и т.д. Т.е. дело получается даже не в остерохондрозе, а именно в моей способности загоняться. Страх вызывает мысли. Мысли родились из некого опыта. получается что если раскрутить этот опыт, проработать мысли и выравнять их то страх уйдет?
Я спрашиваю потмоу что не совсем понимаю суть своих ПА, суть терапевтической работы с собой и смысл того, что мой орагнизм выдает мне такую форму защиты как симптомы ВСД. Типо что таким образом я что то видимо подсознательно делаю для себя по расчетам моей нервоной системы "полезное".
Вот ФИГ ее знает, что мне нужно сделать реально адекватное, что бы мысли выравнялись.страх ушел или я его могла спокойно принимать и т.д.
Или все таки я ошибаюсь и дело совсем в другом.
Роза прочитайте Курпатова, просто не могу вам тут выложить всю книгу про страхи аж на 80 страницах, вы найдете много ответов там на свои вопросы...и расскажет их вам врач с практикой, а не дядя ваня))) книжка называется "средство от страха" ее можно скопировать из инета!!!
Случай из психотерапевтической практики: «Мы за ценой не постоим!»
Сейчас, вероятно, будет полезна небольшая «зарисовка» из психотерапевтической практики. Представьте себе девушку, ее зовут Валентина. Вале 22 года и она уже не жилец, по крайней мере, ей так кажется. Ей выставили диагноз вегетососудистой дистонии, и по два-три раза в день она переживает специфический вегетативный приступ — ей сначала становится дурно, она начинает думать, что сейчас произойдет очередной приступ (т. е. она осуществляет прогнозирование) и ей кажется, что она умрет.
Трус тот, кто боится и бежит, а кто боится и не бежит, тот еще не трус. — Ф.М. Достоевский
Здесь ей недостает здравого смысла, призванного дать объективную оценку ситуации (последняя состоит в том, что от вегетативных приступов еще никто и никогда не умирал). Страх убеждает ее в том, что этот приступ последний в ее жизни и роковой. Разумеется, он всякий раз ошибается, но продумать ситуацию с этой точки зрения Вале так и не удается. Более того, прогноз «Я сейчас умру!» делает свое дело: страх усиливается, что влечет за собой характерные вегетативные сдвиги в организме — усиливается сердцебиение, повышается артериальное давление, голова кружится, руки потеют, а ноги сводит.[Психологическую природу этих абсолютно безопасных для здоровья человека вегетативных симптомов я уже подробно излагал в книге «Средство от вегетососудистой дистонии», вышедшей в серии «Экспресс-консультация».]
После многочисленных и безуспешных попыток найти спасение у других врачей Валя оказалась у меня на приеме. Мы потратили какое-то время на понимание сути ее заболевания, которое в действительности не является никакой болезнью. И если бы Валя не испытывала страха смерти в моменты своих вегетативных приступов, то и симптомов телесного недомогания у нее бы тоже не было. Поскольку страх не вызывал бы у нее соответствующей вегетативной симптоматики, а иных причин для беспокойства у Вали не было, что ей и сказали до меня несколько врачей, у которых она обследовалась «по полной программе».
Что мне оставалось делать? Как можно было убедить Валю в том, что бояться ей нечего, что от вегетативных приступов не умирают, что все ее симптомы — это только телесные проявления страха, на которых она настолько зафиксировалась, что только их и замечает? Видимо, я должен был показать этой юной леди, что даже если она не будет спасаться от грядущей, как ей кажется, смерти «от тяжелой и непродолжительной болезни», она не умрет. Валя же думала иначе, она полагала, что ее спасение — это вызов на дом бригады «Скорой помощи», которая введет ей спасительное лекарство (этой панацеей был «Реланиум», который является обычным противотревожным средством, а вовсе не каким-то там «сердечным препаратом»).
И мы пошли самым сложным, но одновременно и самым простым путем. Я уложил ее на специальную медицинскую кушетку, попросил закрыть глаза и попытаться умереть. Валя, которая к этому моменту уже легла, мгновенно встрепенулась, вскочила и, глядя на меня безумными глазами, воскликнула:
— Вы что, с ума сошли?!
— Ничуть. Ложитесь и ни о чем не беспокойтесь, — ответил доктор.
— Я не лягу! Мне уже страшно ложиться на вашу кушетку! — запротестовала Валя.
— То есть вы думаете, что все, кто ложится на эту кушетку, неизменно и мгновенно умирают? А тут у меня по соседству коммерческий морг, с работниками которого я нахожусь в преступном сговоре? Так вы думаете? — сказав это, я посмотрел на Валю в упор.
— Ну, наверное, нет... — протянула она.
— Следовательно, нам нечего бояться?
— Но мне страшно! — Валя стояла перед несчастной кушеткой в ужасной растерянности.
— Вот и чудненько, будем считать это обязательным условием терапии. Ложитесь.
Переборов себя, Валя легла.
— Еще не умерли? — доктор проявил надлежащую заботу.
— Нет, не умерла... — протянула Валя.
— А теперь попробуйте... — предложил доктор. — Уверен, у вас должно получиться!
— Ничего у меня не получится! Что вы за чушь такую говорите! — воскликнула Валя, снова поднимаясь со своего места.
— Значит, не получится, говорите?
— Не получится! — твердо заявила Валя.
— Ну тем более, нам нечего боятся! Давайте ложитесь, и без капризов, пожалуйста. Нам пора лечиться уже! Сколько можно!
Ошарашенная Валя снова улеглась.
— Закрываем глаза, — мерно командовал ей я, — сосредотачиваемся на биении своего сердца, пытаемся его усилить...
Если вы не можете получить желаемое, самое время начинать желать имеющееся. — Кэтлин Сэттон
— Оно усиливается! — Валю объял ужас.
— Ну и хорошо, вы же умереть собираетесь!
— Я не собираюсь! — запротестовала Валя.
— А надо! Сколько можно от нее бегать?! Думаете, что умрете, так умирайте уже! Чего тянуть-то?! — не скрою, в этот момент в моем голосе звучала ирония.
— Вы уверены, что мы все правильно делаем? — Валин голос вдруг изменился, она наконец стала понимать, что мы проводим психотерапевтическую процедуру, а вовсе не собираемся на полном серьезе отдавать богу душу.
— Абсолютно! Ложитесь и ни о чем не думайте. Просто выполняйте все мои указания. Итак, закрыли глаза, прислушались к своему сердцу. Стучит?
С кушетки раздалось растерянное:
— Стучит...
— Очень хорошо. Теперь заставим его стучать так, чтобы оно... Как вы там себе вообразили — лопнуть оно должно или просто остановиться? — мне потребовалось уточнение, ведь всякий человек, страдающий ВСД, имеет в голове четкий план того, как именно он должен помереть.
— Оно должно сбиться с ритма и тогда остановиться, — сообщила Валя.
— Очень хорошо! Так и поступим! Давайте, усиливайте его биение и постарайтесь, чтобы оно сбилось с ритма.
Вообще-то, чтобы не смущать Валю, я делал вид, что смотрю в окно, но на самом деле я, конечно, за ней приглядывал. Картина же была такой: сначала Валино лицо выглядело испуганным, потом напряженным (видно было, что она старается усилить сердечный ритм).
— Ничего не получается, — сообщила Валя с кушетки примерно через три или четыре минуты. — Мне кажется, что оно даже медленнее стало биться! — в ее голосе мне почувствовалось даже некоторое разочарование, она поднялась и села.
— Очень плохо! — посетовал я. — Может быть, можно как-то иначе умереть? У вас нет еще какого-нибудь рецепта?
— Я боюсь, что у меня легкие откажут, и я задохнусь... — протянула Валя.
— Очень хорошо! Будем пытаться задохнуться! Ложитесь, закрывайте глаза, концентрируйте свое внимание на своем дыхание и попытайтесь сделать так, чтобы ваши легкие вам отказали.
Нехотя и что-то ворча себя под нос, Валентина улеглась обратно на кушетку. Потом я наблюдал картину, аналогичную прежней: сначала некоторая обеспокоенность, потом потуги, потом ощущение бесперспективности...
— Не выходит? — поинтересовался я после того, как Валя пыталась какое-то время задерживать свое дыхание, а потом снова дышать.
— Нет. Не знаю даже, что такое. Я думала, что как только это усилить, оно сразу меня и убьет. А тут все наоборот. У вас что, кушетка какая-то волшебная?
— Разумеется, у Старика Хоттабыча достал... по бартеру.
Валя рассмеялась. После этого мы предприняли еще две попытки умереть — одну по версии: «Повысится давление, сосуды в голове не выдержат, какой-то лопнет и тогда точно смерть»; другую по версии паралича: «Ноги сведет, потом паралич будет подниматься, ничего нельзя будет сделать, и тогда — смерть». Результаты, как вы догадываетесь, были нулевыми, Валя даже почувствовала себя легче.
На этом мы распрощались до следующего раза, договорившись встречаться каждый день в течение одной рабочей недели. В течение трех последующих занятий Валя «умирала» у меня на кушетке по нескольку раз, точнее сказать, предпринимала соответствующие попытки, причем от разу к разу все с меньшим страхом и все с меньшими опасениями.
На четвертый день она пришла снова испуганной и встревоженной.
— Что случилось? — спросил я.
— У меня был приступ... — с трагическими нотками в голосе ответила мне Валя.
— И что ты во время него делала?
— Я приняла «Валидол», потом еще половинку «Феназепама». Думала еще вызвать «Скорую помощь», но потом само как-то прошло.
— То есть занималась бегом, — констатировал доктор.
— Каким таким бегом? — удивилась Валя.
— От страха своего бегала...
— Ну бегала, — согласилась Валя с виноватым видом.
— Теперь давай ложись, тебе водить! Ты от него бегала, он тебя догнал, теперь давай ты за ним!
— Ну ведь ничего же не получится! — почти взмолилась Валя.
— Вот именно! Когда ты от него — получается, и он тебя догоняет и мучает. А когда ты за ним — у него нет шансов. Ты его догонишь, а окажется, что он — пустое место!
— Так просто?! — тут Валя, кажется, наконец-то поняла странные затеи доктора.
— Да, так просто! Проще некуда! Ты — от него, и он тут как тут. А ты — за ним, и его днем с огнем не найти. Он же страх! Просто страх! Фикция, одним словом!
На следующую консультацию Валя пришла уже сияющей. Предыдущим вечером у нее была характерная продрома, после которой она обычно начинала бояться, прогнозировать свою скорую и неминуемую погибель (по одному из вариантов — инфаркт, инсульт, паралич и удушье), чем, собственно, и навлекала на себя вегетативную бурю. Но теперь Валя поступила так же, как она делала в моем кабинете: она легла на диван и стала пытаться не отставить, а ускорить свою смерть.
Одна из главных обязанностей врача — научить людей не принимать лекарства. — Уильям Ослер
Разумеется, у нее ничего не получилось (в смысле смерти, конечно). Смерть не только не пришла ее навестить, но даже и продрома вся вдруг куда-то испарилась. И Валя впервые за все это время почувствовала себя по-настоящему хорошо, но главное — она поняла, что вся проблема в страхе, и если не позволять себе бегство, а напротив, активно наступать, хотеть того, чего ты боишься, то страх исчезнет.
Вот и вся история. Как там поют в пасхальную литургию?. Смертью смерть поправ и жизнь даровав! Очень правильно сказано!
Успех — это просто вопрос удачи. Спросите любого неудачника. — Эрл Уилсон
А.Курпатов
